Медведь, говорит, медведь увел женщину и года два, видимо, с нею прожил. Просто увел в лес, и всё. Она вся износилась, обносилась. Уже привыкла, но все равно людей-то не забывала. Чувствовала, что люди где-то есть. Рыбаки-то увидели её. В лесу-то, по реке которые рыбачили... А год-то он (медведь) от нее не отходил. А на второй год свободно дал уходить в лес. И всё, говорит, носил ей ягоды. Где-то кормил, а потом стал это, мясо носить. Тухлятину-то которую он принесет, она не ест. А потом привыкла или как ли, тоже ведь понимает, хотя и не человек. Принесет, которое не пахнет, свежатину, да она и приготовит. И вот потом (озверела уже, правда), но все же стала жить-то. Мясом-то все же прожила. А когда она, говорит, уходила, он, говорят, видимо, вернулся. Да так страшно завыл на берегу. Он сам к ней привык... Да и у нее ребенок был, с собой забрала, нормальный он был, ребенок-то!
Записано К. Шумовым в д. Усть-Уролка Чердынского р-на в 1986 г. от П.Д. Зарубина, 1904 г.р., и Н.И. Шаламова, 1911 г.р. Жур. "Живая старина", 2001, №3, с. 17.
Не буду проводить параллели с партийными символами, предложу лишь сравнить с китайскими сказаниями о лисах. Впрочем не растраивайтесь, варварство - оно проходяще.
