В поездке прочол "Приваловские миллионы" Мамина-Сибиряка. Очень хорошая книга, в отличие от книг про русских, которые приходилось читать в школе. И вот почему:
1) Там почти все работают. Есть несколько мальчиков-мажоров, но они персонажи второстепенные. остальные герои, даж склонные к пиздостраданиям - занимаются этим в свободное от работы на приисках, заводах и мельнице время.
2) Герои там все очень позитивные и целеустремлённые - не опускают рук, а борются до последнего, прогорев кидаются в новое дело, проигравшись отыгрывают, а главный герой помимо открытия собственного, в опчем-то инновационного бизнеса с социальным уклоном, нашёл силы выйти из запоя. Отрицательные персонажи - тож рубятся до последнего, и в опчем-то гибнут в борьбе, но не опускают рук.
3) Там сплошь действие, не пережовывание переживаний, а реальный action, причом если развязка лирической линии становится ясна уже в начале последней части, то с деловой линией многое неясно.
4) Забота о простых людях выражается не сочувствием, как у русских, что дворям, что разночинцев, а конкретными делами - организацией мельницы, честных закупок зерна, школы и больницы.
Так что ни чета упадочнической русской литературе. И не удивительно, что как только первый выпускник советской десятилетки взрощенный на сочинениях по образам отчаяшихся пиздоболов-вредителей взошол на трон ваша импешка и рухнула.
1) Там почти все работают. Есть несколько мальчиков-мажоров, но они персонажи второстепенные. остальные герои, даж склонные к пиздостраданиям - занимаются этим в свободное от работы на приисках, заводах и мельнице время.
2) Герои там все очень позитивные и целеустремлённые - не опускают рук, а борются до последнего, прогорев кидаются в новое дело, проигравшись отыгрывают, а главный герой помимо открытия собственного, в опчем-то инновационного бизнеса с социальным уклоном, нашёл силы выйти из запоя. Отрицательные персонажи - тож рубятся до последнего, и в опчем-то гибнут в борьбе, но не опускают рук.
3) Там сплошь действие, не пережовывание переживаний, а реальный action, причом если развязка лирической линии становится ясна уже в начале последней части, то с деловой линией многое неясно.
4) Забота о простых людях выражается не сочувствием, как у русских, что дворям, что разночинцев, а конкретными делами - организацией мельницы, честных закупок зерна, школы и больницы.
Так что ни чета упадочнической русской литературе. И не удивительно, что как только первый выпускник советской десятилетки взрощенный на сочинениях по образам отчаяшихся пиздоболов-вредителей взошол на трон ваша импешка и рухнула.
Отъехав станций пять, Галактион встретил, к своему удивлению, Ечкина,
который мчался на четверке в Заполье. Он остановил лошадей.
- Вы это к Прохорову? - спрашивал Ечкин.
- Да... А вот вы были в Петербурге, а едете из степи.
- Э, батенька, волка ноги кормят! Из Петербурга я проехал через
Оренбург в степь, дела есть с проклятым Шахмой, а теперь качу в Заполье.
Ну, как у вас там дела?
- Да ничего, помаленьку.
- Вот все вы так: помаленьку да помаленьку, а я этого терпеть не могу.
У меня, батенька, целая куча новых проектов. Дела будем делать. Едва уломал
дурака Шахму. Стеариновый завод будем строить. Шахма, Малыгин и я. Потом
вальцовую мельницу... да. Потом стеклянный завод, кожевенный, бумагу будем
делать. По пути я откупил два соляных озера.
Ечкин не утерпел и выскочил из своего щегольского зимнего экипажа. Он
так и сиял здоровьем.
- Ах, сколько дела! - повторял он, не выпуская руки Галактиона из
своих рук. - Вы меня, господа, оттерли от банка, ну, да я и не сержусь, -
где наше не пропало? У меня по горло других дел. Скажите, Луковников дома?
- Да... Он, кажется, никуда не ездит.
- Отлично. Мне его до зарезу нужно. Полуянова засудили? Бубнов умер?
Слышал... Все к лучшему в этом лучшем из миров, Галактион Михеич. А я, как
видите, не унываю. Сто неудач - одна удача, и в этом заключается вся высшая
математика. Вот только времени не хватит. А вы синдикат устраивать едете?
- Какой синдикат?
- Ну, по-вашему, сделочка. Знаю... До свидания. Лечу.
А так производственный роман, причом возможно если не основоположник жанра, то один из первых.
нашёл силы выйти из запоя