Просто там, где у англосакса про "мужское естество", в стране dukhovnosti
"Обмерил я ее глазом. Видел ты
ее? Ведь красавица. Да не тем она красива тогда была. Красива была она тем в
ту минуту, что она благородная, а я подлец, что она в величии своего
великодушия и жертвы своей за отца, а я клоп. И вот от меня, клопа и
подлеца, она вся зависит, вся, вся кругом и с душой и с телом. Очерчена. Я
тебе прямо скажу: эта мысль, мысль фаланги, до такой степени захватила мне
сердце, что оно чуть не истекло от одного томления. "
Вопче после Мартина Достоевский (кстсти столь же беспощадный к персонажам афтар) читаеццо по другому - сразу видно, кто где вбрасывает, кто какую игру ведёт, и что все - гниды. И только если у Мартина можно списать н Тиомные Века и Эпос, то у Федмихалыча - всё, пригойвор. В опчем-то вся разница - у пездуховного англосакса стучат по бошкам боевыми молотами, а у высокодуховного Достоевскага - битва на косметичку. Хотя у Мартина лютоволки только взрослых и вооружонных жрали, а тут мальчика питбулями затравили.
Хотя местами Достоевский оч хорош, если на слух: "На кофе, да на кулебяки Смердяков у меня
артист, да на уху еще..."
